Съезжаю к обочине, торможу. Чья-то испуганная собака тачку обходит.
— Ну давай. Вываливай. Что там накипело. Как тебя бедняжку обидели и какой я мерзкий. У меня кофе еще осталось, попью пока.
Несчастье дверцу демонстративно дергает и ручку едва не выламывает.
После нескольких минут безуспешных попыток, сидит и воздух в легких гоняет на максималках.
— Я никогда ни на что не жалуюсь, — практически взвизгивает он.
Реально кофе допиваю, и думаю, где еще можно по дороге надыбать.
— Типа нет. Но сильно хочешь. И транслируешь постоянно вокруг да около. Типа тебе неповезло. Но тебе повезло, Ваня. Ты живой и здоровый. И самое главное — тебя Алиса нашла. И я.
— А ты… ты здесь причем!
— Притом, что я не собираюсь из тебя человека «нормального» делать, — завожу злобно, но контролируемо. — Я тебя уважаю. Я помогу тебе повзрослеть. И помогу развиваться. И видит Бог. Как бы ты мне не мешал, я это сделаю лучше, чем кто-либо другой. И не потому что я со свалки. И не потому что оказался там второй раз и вылез снова. А потому что у тебя есть шанс счастливым стать. И я, без бэ, тебе его в башку засуну.
— Алиса тебя любит, — шмыгает носом и злится еще пуще, — она под тебя подстраивается постоянно. Не буду подстраиваться!
— А че будешь?
— Я найду, как заработать! Я могу все сам! Все! — руками размахивает, как лопастями вертушки.
Как я и ожидал, он себя шибко самостоятельным считает. Лаборатории уже варганит, на деньги прицелился, кормил сам себя некоторое время. Считает, что никто ему не нужен. Он все сам лучше всех знает.
И еще… боится, что на опору сначала понадеется, а потом его выкинут за ненадобностью.
— То есть, и Алиса тебе не нужна. Можно на свалку ее бросить.
Кидается на меня, даже в руку костяшками заряджает. Охлаждаю пыл собранными в кулак запястьями.
— Остынь, ковбой. Все можешь, только даже на вопросы не отвечаешь. То есть, Алиса — лошица, по-твоему. Меня слушается, тебе особо не полезна.
— Нет! — ревет несчастье. — Она — лучше всех!
К себе за майку приближаю, контролируя напор. Чтобы мордочка на меня смотрела.
— Одноразовая акция. Слушай сюда внимательно. Когда Алиса реально под меня подстраивается, она для нас двоих с ней делает. Чтобы нам нормально было и чтобы самой счастливой быть. Потому что она не дура. И я ради нее, такое перестроил, что тебе и не снилось. И что угодно сделаю. Сяду, убью, сдохну. Потому что она мне — семья. И с этой минуты ты — такая же семья. Поэтому для тебя тоже сделаю. Как бы ты себя не вел. А ты себя как дурак ведешь.
Отпускаю малого и мотор завожу.
Через несколько улиц он успокаивается, и даже искоса на меня посматривает.
— Мы пойдем либо легким, либо сложным путем. Тебе выбирать, на здоровье. И следи, что ты мелешь. Чтобы она никогда не слышала этого. Мол, ты все сам и так далее. Попустить немного.
— Ладно, — нехотя соглашается он, не сразу. — Ты тоже попустись.
— А мне зачем? — охотно интересуюсь.
— Считаешь, ты круче всех! — размахивает руками. — В деньгах весь и ментами управляешь. Всем вокруг указываешь!
— Ага, то есть, попуститься, потому что ты завидуешь. Не в тыщах счастье, малявка. А указываю всем, потому что указывалка у меня доросла.
Сопит половину дороги, но уже не так угрюмо. Отправляю его кофе нам купить, и обещаю, что без молока может хлебнуть.
Объясняю что нам на стройке на самом деле позырить нужно. И что проверить. Как сметы просматривать буду. К моему удивлению, он очень внимательно слушает и, судя по вопросам, отменно впитывает. Малый не на шутку любознательный.
Нужно в дерьме этом лабораторном разобраться самостоятельно. И подумать нам с Алисой на что его по образовалке направить. Сложностей дофига, у него вряд ли есть формальная подготовка для программы вузов. Я тоже школу не закончил. Проблем немерено от этого, и это я даже с другим образованием не сталкивался.
На стройке прорабам немного курорт устраиваю — по горящей путевке — потому что шибко много их развелось. Если не могут синхронизироваться из-за пяти стройкомпаний, то пусть другую профессию ищут.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В какие-то веки херню нормальную стоят, могли бы и вдохнование отыскать.
Ваня — шелковый во время визита. Сосредоточенно все отслеживает. Бля, у меня трещина в голове образовывается. Придерживаю его за плечо, когда показываю, как планируют вгонять многометровую редкую сваю в холм, чтобы резкость угла перекрыть.
Малому ведь только возможности дать. И внимание.
Он мне в глаза прямо заглядывает беспрерывно, и я рассказываю в десять раз больше, чем собирался.
На обратной дороге в магаз заглядываем. По мелочи купить, и фее моей шоколадку. Ваня говорит она, оказывается, больше всего любит белый.
Малый притихший остальную часть дороги. На окрестности посматривает.
У меня в голове список формируется, что делать надо в первую очередь. В школу его сюда планировать устроить. Чтобы социализировался. Нам с Алисой нужно подыскать на покупку временное что-то, адекватное. С современным жильем, ясное дело, напряг в поселке. Ну, ремонт в какой-то хате можем за три месяца сделать.
— Хочу Алисе подарок на свадьбу подготовить, — говорю серьезно, — поможешь?
— Смотря какой подарок, — довольно высокомерный тоном заводит наглец, и я глаза закатываю.
— Ты знаешь, я догадался, почему она тебе погоняло козленочек выбрала.
— Это еще почему? — ощетинивается он моментально.
Дожидаюсь поворота, и по голове его мохнатой рукой провожу. Уворачивается, но не сразу.
— Это потому что знала Алиса, что папаня у тебя еще тем козлом окажется.
Смотрит на меня немигающе. И совсем расстерянно.
Вздыхаю.
— Открой панель эту, там доки.
Ваня просматривает распечатку, кое-где останавливаясь почитать подольше.
— Поможешь или как?
Кадык у него еще несформировавшийся дергается. Потому что нервно сглатывает.
— У тебя не получится, — едва слышно отзывается. — Не лезь в это. Тебя убьют.
— Неа, не убьют, — подавляю смешок.
Я шибко большой, чтобы упасть. Для такого власть и грабастается, чтобы с твоей кончиной проблем больше у окружающих образовалось, чем при попытке договориться с тобой или перестроиться.
Взгляд на зеркальце заднего вида поднимаю, и снова руль поворачиваю. До нашей улицы еще один отрезок остается.
— Если у кого и получится, то у меня. Хорошо мозгами придется раскинуть. Но я выкину весь канал наркотрафика через беспризорников в этом округе. Весь подчистую. От самой столицы до регионов. Ни хрена не останется. Потому что я так решил.
— Оно как-то по-другому пойдет. В другом месте. Или люди другие.
Дожидаюсь, пока мы до избы доедем. А затем смотрю на козленочка внимательно.
— Ага. Ну надо ведь с чего-то начинать?
— // —
Нахожу усатого Скруджа у абрикосового дерева, возле ржавой ванной копошится, что прямо в саду торчит как кораблик гниющий.
Старикашка кряхтит там что-то, намеренно не помогаю ему, чтобы сам попросил.
— Опять с этим, как его, рэйдерством, пришел?
Жую вишенки, прямо с ветки сорванные, и косточки в руку собираю.
— Ага, рейдерство, когда я тебе деньги предлагаю нормальные. Давай без резины этой, не тяни. А то Алисе все расскажу.
— Это что еще ты лисе расскажешь? — возмущается Сергей Степанович, но по лукаво заблестевшим глазам вижу, что все он понял.
— Что это твоя благородная персона собственные витрины и обстреляла. Еще и меня подставила.
Бормочет что-то «тебя подставишь» и палкой траву редкую перед собой разгоняет, довольно проворно вглубь сада направляясь.
Со вздохом следую за тараканом, прихватив с собой горстку вишенок.
— А тебе поверит ли кто! — хмыкает он. — С чего это мне свое добро портить, а, Базилио?
— Конкурента убирал.
— Это ты что ли конкурент? — гневается старикашка. — Да ты еще не дорос, чтобы футбольное поле открыть!
